Перумов Ник - Армагеддон 2
АРМАГЕДДОН
ТОМ 2
Ник ПЕРУМОВ и Аллан КОУЛ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПРОВОКАЦИЯ
Разве горе-трюкачу
По плечу
Нож бросать и вновь ловить,
Хворь валять и вновь целить,
Медь дробить и вновь ковать,
Змей дразнить и вновь смирять,
Нож пронзит ему висок...
Редьярд Киплинг. «Ким»
Глава 1
Старого Черта заела тоска. Уныние его было столь глубоким и беспросветным, что у него едва хватало куража отпустить пару-другую крепких ругательств, даже если случай настоятельно того требовал. Брань его поблекла, стала менее за бористой, виртуозной и ядреной.
Казалось, нет во всей Вселенной такой силы, которая заставит бывшего моторного беса воспрять духом. Даже Гомуле, великой матери призраков смерти, не удавалось вывести Старину из депрессии.
Меж тем возлюбленные чада Гомулы, как всегда беспечные и жизнерадостные, беззаботно выплясывали и распевали воинственные песни в языках пламени, бушующих в отделении для нечисти космической крепости «Бородино». Но тщетно они упрашивали Старину позабыть о своих горестях и составить им компанию в живительных кострах Внутренней Преисподней.
Все представители нечистого племени не зря считают эти костры лучшим средством от хандры. Огненные языки неизменно дарят успокоение и облегчение.
Но Старый Черт понуро сидел в углу, устремив в пустоту невидящий взгляд.
Излюбленные прежде удовольствия и развлечения совершенно утратили для него былую прелесть и притягательность.
Все его мысли были безраздельно поглощены воспоминаниями. Вновь и вновь он представлял гиперпространство, любовался мерцанием бесчисленных звезд, преодолевал опасные магнитные бури. Он скучал без работы.
Ему так хотелось бы услышать вновь голоса далеких друзей. А еще произнести моторное заклинание, ох, это удивительное заклинание, благодаря которому неуклюжие на вид, тяжеловесные конструкции преодолевают космические сверхрасстояния со скоростью, многократно превышающей скорость света.
Старый Чертяка уже потерял надежду, что ему когда-нибудь удастся покинуть это жуткое место. Ему до смерти надоели докучливые боевые призраки с их бесконечными плясками, набили оскомину назойливые песни, в которых маленькие смертоносные создания восхваляли убийство, кровь и насилие.
Он хотел лишь одного — вновь вернуться к своему честному ремеслу моторного беса, вновь направлять огромные космолеты в отдаленные уголки Вселенной. Однако Старый Черт был далеко не глуп.
Он отлично понимал: положение складывается так, что рассчитывать на подобное везение не приходится. Вряд ли ему когда-нибудь позволят взяться за единственное дело, мастером которого он не зря считался. За дело, которое он любил и которому посвятил всю свою жизнь.
Он догадывался, что в лучшем случае ему суждено провести остаток своих дней в унылой праздности.
«Неужели мне не доведется снова ис-пытать восхитительные ощущения, которые составляют главный смысл существования истинного моторного беса?», — с отчаянием думал Старый Черт.
Даже любимый поэт Киплинг не приносил ему прежней радости. На память впавшему в мерехлюндию Чертяке, как назло, приходили лишь самые мрачные и горестные строки. Например, те, что посвящены «горе-трюкачу» и его бедам.
Нож пронзит ему висок,
Змеи уползут в песок,
Не пойдет неловкость впрок —
Люди станут, хохоча,
Гнать такого трюкача!
Сбитый посох, пыль дороги,
Черствый хлеб, глоток воды —
Вот удел его убогий,
Вот награда за труды!
Старый Черт не мог без содрогания думать о том, что ему придется навсегда остаться пленником, заточенным в опостылевшем отсеке проклятой, трижды вонючей к